История появления второго интервью
Сергея Чекалина уже нет с нами, поэтому мы обратились
к Владимиру Дэ, и он поделился своими воспоминаниями о том, как у него
бралось это интервью.
Известно, что хороший
журналист - это тот, кто пытается услышать и хотя бы что-то понять из того,
что ему говорят, а не подогнать художника под свои представления. Серёжа был
именно таким журналистом. Я тогда только вернулся с третьей Международной
художественной ярмарки ATR-MIF3, газета хотела сделать номер,
полностью посвящённый ярмарке, (этот номер вышел после интервью), а я
нуждался в передышке и тянул, сколько мог. И в это время ко мне подошёл
Серёжа (я его тогда не знал) и попросил какие-нибудь книги о современном
искусстве, чтобы он смог взять интервью со знанием дела. Я опешил, ни до, ни
после ко мне с такими просьбами не обращались. Обычно журналист приходит на
интервью со своей «лежанкой», которая называется в народе «прокрустово ложе»,
я имею в виду систему взглядов журналиста, которую он, конечно, считает
безупречной. Он пытается разложить на это ложе того, у кого берёт интервью, а
если тот не подходит по росту - или растянет, или обрубит то, что слышит. К
сожалению, этих трубадуров не интересует реальный мир, они являются
глашатаями своих личных или заказанных взглядов.
Серёжа был не таким,
он был настоящим. Читал он книги долго, потом долго выяснял, что я думаю по
тому или иному вопросу, и в результате сделал интервью, которое и сегодня
читается как современное и очень оригинальное. Через некоторое время свою
версию этого же интервью напечатала ростовская газета "Приазовский
край", впервые назвав меня азовским мэтром.
Суицид, конечно,
печальный исход нашей жизни, но я прожил достаточно, чтобы знать, что лучшие
уходят первыми, и всегда относился к таким шагам с пониманием. Но в тот
момент, когда Серёжу уволили из газеты по одной простой причине, что он там
был лучшим, и он принял такое решение, я был занят своими делами и известие о
его смерти прозвучало, как напоминание о том, как много мы могли, чтобы
предотвратить это. Но он остался в моей памяти одним из немногих людей, с
которыми мне хотелось бы встретится в мире ином. А ведь пока человек живёт в
чьей-то памяти, он живёт с нами и может быть что-то мы сделаем лучше, потому
что за нами наблюдает вечность.
Владимир
Дэ, 2005
Мы открываем рубрику "Круг
общения", основная задача которой - знакомить читателей с интересными,
известными именами, людьми необычных судеб, характеров, профессий. Это может
быть не только интервью, но и очерк, статья, репортаж. Так же в рубрике
предполагается рассказывать о тех наиболее значимых явлениях, событиях,
которые произошли или происходят в городе и Азовском районе. Но главное,
конечно, - это человек. Читатели могут нам звонить, присылать письма со
своими пожеланиями, просьбой, кого бы, например, они хотели увидеть гостем
нашей рубрики, и мы обязательно постараемся с ним встретиться.
Сегодня мы представляем художника
Владимира Дэ. Его картины вызывают споры, воспринимаются неоднозначно:
от резкого неприятия до восторженного «ах».
Итак, у нас в гостях Владимир Дэ.
1994
ЕСТЬ Я
«САМ...»
- Владимир, читателю, наверняка,
будет интересно узнать, что же скрывается за «Дэ»: то ли это действительно
ваша фамилия, то ли псевдоним? И если псевдоним, то почему выбран именно
такой? Эпатировать публику, привлечь к себе внимание, облачившись в «желтую
кофту Маяковского»?
- Когда я вышел на столичную
арену, то увидел, что на ней уже есть четыре художника с фамилией Дмитриев. Я
был пятым. Ну, привлекают внимание, конечно, картинами, а вот просто
избежать путаницы хотелось бы. И я стал Владимиром Дэ. Пошел по самому
простому пути, оставил только первую букву фамилии.
- Для знакомства, как
полагается, расскажите немного о себе: когда, где родились?
Образование? В общем - об основных этапах биографии.
- Родился в 1946 году в городе
Азове, в семье учителей.
В детстве, чем только ни
занимался. Потом кем только ни работал. Окончил техникум и два института.
Рисовать начал случайно, в 20 лет. И сразу понял, что это - мое
призвание. Всего не вспомнишь: жизнь была сложная и трудная, и прямо
скажу - не для слабого. В 1989 году начал продавать свои
произведения. Сразу в США. И с тех пор занимаюсь только
живописью. Самым большим своим достижением считаю то, что в двух каталогах
художественных Международных национальных ярмарок есть мои произведения.
Таких художников всего 17, из них половина живут в эмиграции, половина в
столице, и только я на бескрайних просторах России. Это -
без похвалы. Объективная реальность.
- Вы работаете в своей образной
манере, выходец из так называемого андеграунда. С какого времени, вы
серьезно обратились к «другому», «новому», «подпольному» искусству? И что вас
к этому подтолкнуло?
- Я сразу начал работать в такой
манере. К счастью, у меня сохранились мои первые работы, видно, что за многие
годы манера моя почти не изменилась.
Андеграунд - это просто то, что
никогда прежде не было нужно, а на борьбу с державой, я считаю,
художнику силы тратить не надо. Многие мои знакомые, выбравшие этот
путь... Страна у нас великая, ты знаешь. Как сказал Кутузов князю
Болконскому перед Бородинским сражением: «Все приходит вовремя к тому, кто
умеет ждать». А потом не надо забывать, что путь серьезного художника в любой
стране достаточно сложен.
- Владимир, небезынтересно
было бы услышать, кого вы считаете своим учителем (учителями)? И вообще -
какое художественное течение вам ближе по вашему стилю, духу? Или вы есть
«сам», ваше творчество есть «новая» школа, новое направление
в искусстве? Мне показалось, что я увидел в ваших картинах соединение как бы
некоего сюрреализма с примитивом (Сальвадор Дали - Нико Пиросмани)...
Так ли это?
- Я считаю главным для художника
не сумму профессиональных приемов, а внутреннее содержание. Картина -
это всегда отражение духовного мира автора.
И как ни парадоксально это звучит,
как художник и личность я сложился в механическом техникуме, куда
поступил в 14 лет.
Годы, проведенные в нем, и
были годами становления. Учителя звали Александр Андрианов, был он на десять
лет старше меня, учились мы на одном курсе и жили рядом в общежитии. Это был
удивительный человек, вне сомнения - кумир нашего курса; ни разу он не сделал
ссылок на свой возраст, вел себя, как равный, и с тех пор главное в человеке
для меня - не возраст, а то, что он из себя представляет. Составляющие его
воспитания были: здоровый образ жизни, чистота физическая и духовная.
Уже тогда я не питал никаких иллюзий относительно страны, в которой живу.
Уроки обществоведения он превратил в дискуссионный клуб. За годы учебы
он ухитрился никого никогда не обидеть, успехом у прекрасного пола он
пользовался фантастическим, о жизни нам рассказал все, что знал, а знал
он много.
А что касается определенного
течения, которое ближе, то такого нет. Для меня важны только качественные
критерии. У меня есть любимые художники - от наскальной живописи до наших
дней. И, конечно, есть я - «сам».
- Вспомним одно из стихотворений
Лермонтова, в котором герой-читатель. обращаясь к
поэтам, спрашивает: С кого они портреты пишут? Где разговоры эти слышат?..
Т.е., Владимир, откуда вы черпаете «сюжеты» своих картин, от чего
отталкиваетесь, в чем основа для их создания?
- Из жизни. Возьмем хотя бы последнюю
мою серию работ - «Леды». Я обратил внимание, что количество показываемых по
телевидению половых актов превосходит всякие разумные пределы. Мне, как
художнику, показалось, что показывают неправильно. Очень примитивно, какие-то
физические упражнения... То есть духовное начало здесь отсутствовало
полностью... Сейчас широко стала распространяться фраза «заниматься любовью»,
которая меня коробит. Ни один из русских писателей эту фразу не использовал.
Потому что в русском языке слово «любовь» подразумевает чувство духовного
порядка. Вот потому я решил поработать над этой темой. Она классическая. Так
что можно считать, что эта серия картин родилась из чувства протеста.
- Если уж мы обратились к
литературным образам, то вспомним еще один - невесту из «Свадьбы» Чехова,
которая говорит свому жениху: «Они хочут свою образованность показать и
всегда говорят о непонятном». Так вот: ясно, что не всем «понятно» ваше
творчество и потому вопросы - для кого вы пишите, кто ваш зритель, поклонник?
Или вы тоже хотите «свою образованность показать»? Иногда создается
такое впечатление, что вы работаете исключительно для элиты, для
эрудированной, хорошо подготовленной публики, короче говоря, для
снобов. Жду ответ...
- Я не согласен. Эрудированная,
хорошо подготовленная публика - это совсем не снобы, это просто люди, с
которыми интересно общаться. Но работаю я для себя. Из чувства внутренней
потребности; от работы я получаю удовольствие. Игорь Стравинский правильно
как-то сказа, что он свои произведения пишет для себя и второго
гипотетического «я».
После того, как я
начал заниматься живописью, привез из
столицы ксерокопию работы Фрейда «По ту сторону принципа
удовольствия», и она произвела на меня сильное впечатление. Я перескажу, как
ее тогда понял. Каждый человек живет, руководствуясь двумя принципами:
удовольствия и реальности. Конечно, любой человек хочет все время
получать удовольствие, и когда он может, он его получает, а когда не может -
вступает в действие принцип реальности. Например, надо заработать, чтобы в
дальнейшем опять иметь возможность получать удовольствия. Ну, а по ту
сторону принципа удовольствия стоит смерть.
Видишь ли: когда художник
работает, он должен получать удовольствие, а если он думает, как бы сделать
так, чтобы эту картину купили, то это уже принцип реальности. А уж опуститься
до уровня массовой культуры... Ну, какое в этом может быть удовольствие! Тем
более, если учитывать, что я и в самом деле люблю «свою образованность
показать».
- Владимир, скажем, такого
художника - импрессиониста, как Эдуард Мане,
внешняя похожесть с оригиналом мало интересовала, и если его в
том упрекали, то он отвечал: «Так я вижу. Разве я виноват, что он похож на
раздавленный желток»? У вас так же, правда, в другом эстетическом
плане, но все те образы, предметы, которые изображены на картине, далеки от
оригинала. Если бы вас упрекнули в этом, то, как бы вы ответили: как Мане или
по-другому?
- Знаете, в молодости я очень
болезненно воспринимал критику, поскольку над моими занятиями в области
живописи потешались. Известно, что невежество всегда агрессивно. Но
как-то вычитал: когда-то один ценитель королевских кровей рассек не
понравившуюся ему картину хлыстом... Бисмарк сказал: «Глупость - дар божий,
но не следует им злоупотреблять». Я написал эту фразу крупными буквами и
повесил у себя в мастерской. После этого я беседовал с людьми, которые
критиковали надпись и советовали ее снять, однако мои произведения оставили в
покое.
Надписи этой давно нет. А сейчас я
изредка слышу, что любой может написать такую картину, но поскольку я провел
в музеях столько времени, сколько все остальные жители нашего города
или больше, то отношусь к этому как-то безразлично. В стране
сейчас, наверное, нет и десяти человек, чье мнение меня интересует. А моя
работа сейчас и состоит в том, чтобы объяснить людям то, что им очень трудно
понять.
- Вопрос такого общего порядка: не
являются ли всевозможные модернистские, «другие» течения (импрессионизм,
авангардизм, сюрреализм, дадаизм, кубизм и прочие) как бы вызовом, протестом
тому каноническому, традиционному, иначе - реалистическому методу в
искусстве? Или «все жанры хороши, кроме скучного»? Или нечто другое?
- Модерн - это означает новое. Все
перечисленные течения - уже история, причем начала века. Когда-то эти
направления и служили вызовом, но не сейчас. К сожалению, с 14-го
года в наши музеи перестали поступать новые картины, и развитие наших
художников остановилось в этом роковом году. Мировой художественный процесс с
помощью наших эмигрантов-художников пошел мимо. А потом, что такое
реализм? Есть сюрреализм, есть соцреализм и т. д.
Но, понимаете, цветок
невозможно нарисовать лучше, чем он есть, то есть любое
изображение - это только приближение к оригиналу, ближе или дальше, то есть,
это уже не цветок, а картина, которая красива сама по себе и приобретает
много качеств, которых цветок не имеет. То есть художник рисует не цветок, а
картину, которая сейчас никаким вызовом не является.
Например, московская галерея
«Риджина» хотела обратить на себя внимание. Они взяли и
прямо в галерее зарезали свинью, пригласили корреспондентов и все сняли на
видео. Прошел год, и все до сих пор это помнят. Мне лично эта
акция не нравится, но галерея принадлежит президенту Европейского банка,
одному из самых своеобразных галерейщиков... А уж он-то знает, что делает....
- Вы, конечно, знаете о выставке в
Манеже в 1962 году, которую посетил Н. С. Хрущев. На ней были представлены
работы группы художников - абстракционистов студии под руководством Элия
Белютина. Рассматривая их картины (извините, далее будут следовать несколько
грубые слова, но не привести их нельзя, это дословная цитата) «Никита
Сергеевич молчал около двух минут, а затем громко, с ненавистью произнес:
«Говно! - И подумав, добавил: - Пидарасы!» И тут все сопровождавшие его
государственные люди, как по команде, указывая пальцами то на одного, то на
другого из нас, закричали: «Пидарасы!» (из воспоминаний
художника Л. Рабичева). Так вот, если бы, например, выставку ваших картин
увидел, ну, скажем, самый главный человек в России, то, как бы он, по-вашему,
среагировал, что бы сказал? Как вы думаете?
- К сожалению, практически все
люди, управлявшие нашей страной, имели нулевой уровень
культуры. Чтобы в этом убедиться, достаточно, прочесть, что они говорили об
искусстве. Чубайс и Костиков видели мои произведения, но грубых слов не
говорили. Президент, думаю, вел бы себя так же. (В 1994 году, когда давалось
интервью, я не знал, что дочь Ельцина была одним из наших постоянных
покупателей. Она несколько раз посещала галерею. Но тогда её фотографий в
прессе не было, а то, что она всегда была с телохранителями нас не удивляло,
на ярмарке телохранителей имели очень многие. Она коллекционировала графику,
в вопросе разбиралась и некоторые гравюры покупала в нескольких
экземплярах. Дэ)
Для меня умный человек начинается
с понимания мысли Сократа: «Я знаю одно, что я ничего не знаю», как и
культурный, с осознания того, что человеческая культура развивалась
тысячелетиями и пути развития современной культуры достаточно сложны,
специалисты и те не в состоянии разобраться, - и какие-то взаимоисключающие
оценки всерьез воспринимать нельзя. Правители у нас не были
исключением. Мы - единственный народ в XX веке, который 70
лет уничтожал свои храмы и культуру, а сейчас все пытаются свалить на
КПСС. Но ведь каждый народ имеет то правительство, которого заслуживает! И я
очень удивлен, что мы живем в стране, где нет людей, которые ее сделали такой.
У нас, как ни горько это сознавать, подорвано духовное здоровье нации.
До какого же уровня надо
опуститься, если слово «иностранец» у нас стало синонимом того, что он
умнее и лучше, а эмиграция приобрела неприличные для страны размеры, все
посольства отбиваются от наших людей! Что касается Хрущева, то когда у него
появилось время для раздумий, и он взглянул на себя со стороны, то очень
жалел о происшедшем. И кстати, его родственники заказали памятник на
его могилу одному из художников, характеристику которого вы цитируете.
- На той же выставке была
представлена и работа Роберта Фалька «Обнаженная», на
которую в то же время давались и такие, например, отклики: «... вызывает раздражение
картина Р. Фалька «Обнаженная» с ее циничным выпячиванием уродства». К чему я
это? А к тому, что на ваших картинах образ обнаженной женщины (та же
мифическая «Леда») не пробуждает «положительных» эмоций в связи с тем же
«выпячиванием уродства». Что вы на это скажете?
- Все дело в том, что, по-моему,
женщины на моих картинах очень красивы, непонятны и загадочны. Я могу
длительное время любоваться ими. Да и есть люди, которые тоже считают их
очень красивыми. Ну, а от «Леды-4» оператор ЦТ отвести объектив никак
не мог, она его заворожила. Ни одна картина на последней ярмарке
не заняла столько экранного времени... Наверное, весь вопрос в том, как на
это смотреть...
- Вы заметили, что я ни одного
вопроса не задал об азовской галерее «Юла», опять принявшей
участие в Международной художественной ярмарке
«Арт-Миф», проходившей в Москве. Надеюсь, вы сами об этом
расскажите. Вам там опять сопутствовал успех?
- Да. Подготовить и провести
ярмарку и добиться, чтобы твоя провинциальная галерея во второй раз на таком
уровне стала одной из самых заметных, - это громадный объем работы,
чудовищная психологическая нагрузка. Я только начал в себя
приходить... Так что, я думаю, уже скоро мы подробно расскажем об этом
событии.
А пока можно поздравить азовчан,
что впервые в истории Азова (а все-таки 926 лет)
появилась книга, где Вашингтон и Азов занимают одинаковое место, и
посочувствовать; книга Азовскому музею не по средствам - стоит она 20
долларов.
- Владимир, вы, простите, так
навязчиво рекламируете своих спонсоров, что это меня наводит на
некоторые нездоровые размышления. Что бы это значило? Поблагодарить за
оказанную помощь, или?..
- Ну, я думаю, что я их рекламирую
даже не достаточно. Понимаете, во всем мире существует общепринятая
практика: людей, которые тебе помогают, не получая никакой выгоды от этого,
надо благодарить, а не делать вид, что все делаешь один. Совершенно
однозначно: без поддержки своих спонсоров я бы не совершил такой
головокружительный взлет. Впервые в моей жизни в самом солидном
справочнике, разошедшемся по всему миру, мое имя названо в одном ряду с
великими художниками XX века. Для художника это очень важно. Причем - в
общем-то, ведь помогают не мне, а городу Азову, как сказал
Александр Прокофьевич Кривопуст - директор стеклотарного завода -
деньги даются для того, чтобы мы защищали честь родного города. И когда
мне бывает трудно (а таких ситуаций достаточно), приходится
находить выходы, потому что есть люди, доверие которых я просто не могу обмануть...
- Как вы относитесь к тому, если
человек негативно оценивает ваше творчество?
- Я вообще отношусь спокойно к
любому мнению, отличному от моего. Я просто считаю это нормальным.
- И последний вопрос. Так
все-таки, Владимир, вы уже уверенно идете по «дороге к храму» или пока
еще только «стараетесь»?
- Мои слова из буклета к
ярмарке звучат так: «Мы стараемся идти этой дорогой», но... так и
хотелось добавить: очень трудно. Дело в том, что я сталкиваюсь с
таким упрощенным мнением, что картину написать
легко. Ну, мол, подумаешь, дано человеку от природы, взял, написал, выставил,
и все захлопали в ладоши. Это не так. Создать произведение
искусства очень трудно, а обратить внимание на него еще трудней.
Интерес для искусствоведов представляет только
новое и оригинальное, а представьте - сколько создано
за тысячелетия...
Я сейчас читаю письма Матисса.
Живой классик XX века в 65 лет пишет другу, что он уже месяц работает над двумя
портретами своих коллекционерш карандашом и углем, и с одним уже
справился, а со вторым - все никак... Представляете - это Матисс! А у нас на
Арбате любой художник сделает портрет карандашом и углем за
полчаса... В этом и состоит разница между просто портретом и произведением
искусства.
Так что пока я только
«стараюсь»...
Интервью вёл Сергей ЧЕКАЛИН
