Азовчане уже обратили внимание и на чёрно-белый плакат �СЕНСАЦИЯ� в витрине книжного магазина на Петровском бульваре. Произведения легендарного азовского художника Владимира ДЭ появились в учебнике, �МИРОВАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА� в разделе "Культура ХХ века".

Звезда Владимира ДЭ взлетела 15 лет назад, когда наша газета ещё была единственной газетой в городе, и первое интервью с художником называлось "НО ПОБЕДИЛИ МЫ". Взял его Юрий КИСЛОВ, будущий создатель и главный редактор �Новой азовской газеты�.

С последним эксклюзивным  интервью азовского мэтра, участника Международных художественных ярмарок, лауреата биеннале новейшего искусства, члена Творческого Союза художников России, члена Международной федерации художников...  можно познакомиться на пятой  странице газеты.

 

ВСЕ МЫ родом ИЗ ДЕТСТВА

 

 

В последние годы мы не раз пытались получить интервью у Владимира ДЭ, но он всегда ссылался на занятость. Но сейчас, когда газета проводит беспрецедентную для Приазовья акцию "Культура - детям Приазовья", художник, произведения которого есть в учебнике для школ, не остался в стороне.

Эксклюзивное интервью у легендарного азовского художника взяла главный редактор газеты "Приазовье" Марина МИРОШНИЧЕНКО.

 

 

- Вы продолжаете жить в Азове, наверное Вы в него влюблены?

- Немножко, хотя я живу виртуальной жизнью, ни с кем не общаюсь, делю своё время между компьютером и мольбертом. Когда иду домой из мастерской, я иду по улицам детства, которые совсем не изменились за прошедшие полвека, и я нахожусь в другом временном пространстве, люди и события оживают в моей памяти. Ведь наше видение жизни с годами меняется. Я здесь родился и прожил всю жизнь, это для меня родная среда обитания и, естественно, я чувствую себя здесь как рыба в воде. В Древней Греции, если человека хотели наказать, то его просто высылали из родных мест, а Винкельман, один из первых теоретиков искусства отмечал, что хорошую картину можно написать только в тишине и покое, вдали от мирской суеты.

 

- А какие у Вас первые воспоминания о городе?

- Моя мать после войны работала директором школы рабочей молодёжи, она была отличником народного просвещения, тогда это было диковинкой. В школе учились взрослые дяди и тёти, пришедшие с войны. Они очень хотели учиться. Престиж образования, как и учителя, был очень высок. Здание школы (сейчас снесённое) стояло рядом с нынешним речным вокзалом, и наша квартира была на втором этаже, вход был со двора по крутой деревянной лестнице через большую веранду, а чёрный ход вёл прямо в школу. Ученики баловали меня, как могли, иногда даже брали меня на урок. Я рос, окружённый всеобщим обожанием.

Рядом с судоверфью плавали лодки, которые тогда назывались каюки. Они были цепями и замками связаны со стальными трубами, сторожей тогда не было.  Был там и наш каюк, и когда мы по воскресеньям шли на отдых, мне разрешали понести одну бабайку, так называли весло, а я, конечно, хотел нести две бабайки и отчаянно спорил.

Мы переезжали на другую сторону Дона, ловили рыбу и ели уху, загорать, тогда было не принято. Рыбы было столько, что удочка просто забрасывалась и вытаскивалась, на всех трех крючках было по рыбе. Проблема была в том, что на крючках часто сидели бычки, которые назывались бикомазами, и которых обычно выбрасывали в Дон. Воду можно было пить, что мы и делали, воздух был чистый, война недавно закончились, и я никогда больше не видел, чтобы люди столько смеялись.  И тогда ещё не родился Иуда, который продаст эти Азовские земли за 30 серебряников.

 

- А кем был ваш отец?

- Мой отец был великим человеком,  он, придя с войны, за 2 года окончил институт, а ведь он почти ничего не видел, и в 1952 году построил дом  с окнами по 4 квадратных метра. Когда он строил, думали, что строится школа.  Двухэтажный дом, как он хотел, ему построить не дали, при Советской власти это было противозаконно. Мать, когда увидела дом, расплакалась, испугавшись, что мы не сможем его натопить, газа тогда не было. Мне выделили комнату в 30 квадратов с коридором и отдельным входом, никто не мог войти ко мне, не получив моего разрешения, и конечно я вырос мечтателем, полюбив уединение и искусство, у которого нет конца, только непрерывное начало. Утром я просыпался от того, что солнце через громадные окна врывалось в мою комнату, и на волне этого света я стал художником. Я бы хотел проиллюстрировать это ощущение стихами азовского поэта Вячеслава Иванова, которые были написаны через несколько десятилетий, но Солнце в Азове всё то же.

 

                              Опять... И солнце по углам,

и шторы возвращают вето

на утро. Их напополам

стилет отточенного света

взрезает. Ультрафиолет

ворвался в сны, нахлынул в щели,

что за ночь вытолкнули свет.

Свернувшись в скомканной постели,

глаза открыл. И осознав

вненеизбежность края...ая,

вцепился судорожно в явь.

(как будто бы припоминая

случайный сон).

 

- Мы уже так к этому привыкли,  эти стихи посвящены, конечно, Вам.

- Да нет, я с поэтом не знаком, но то, что его ощущения мне напомнили мои, говорит о преемственности культуры и о том, что уже может быть просыпается какой-нибудь азовский мальчик - будущий художник, поэт, писатель, режиссёр, то есть человек, имеющий мужество заниматься культурой. Как очень точно сказал великий русский поэт ХХ века Владимир Высоцкий:

 

Поэты ходят пятками по лезвию ножа

И режут в кровь свои босые души.

 

Реальность такова, что тот, кто идёт в культуру, выбирает трудный путь. Но у любого из нас наступает время, когда надо делать выбор, либо быть  творцом, либо ещё кем-нибудь.

 

- Вы восхищаетесь компьютерными технологиями, так было всегда или нет?

- Не всегда. Когда жена заканчивала аспирантуру, она подняла вопрос о покупке компьютера. В то время он стоил недёшево, а я был противником компьютерных технологий в творчестве. Дальше был обыкновенный семейный сценарий - крыша в доме поднималась, пока я не сдался. Мы поехали в Ростов, в Азове они тогда не продавались, и привезли  наш первый компьютер. Для меня встреча с компьютером стала потрясением, которое и сейчас - десятилетие спустя - до конца не прошло. В семье появился искусственный интеллект, как в фантастическом фильме.

Пришлось опять учиться, и сейчас это приходится делать ежедневно. Здесь мне помог, конечно, математический факультет, который я окончил в своё время. Я помню, что во время учёбы именно двоичная система исчисления (то, что двумя цифрами можно написать любое число) произвела на меня самое сильное впечатление. Её и используют в компьютерах. Наверное, это было предчувствие. "Математика является результатом действия таинственных сил, которых никто не понимает и в которых важную роль играет бессознательное постижение красоты. Из бесконечности решений математик выбирает одно за его красоту, а затем низводит его на землю", - сказал Морстон Морс.

В наше время компьютер является ядром современной культуры,  и мне трудно представить свою жизнь без него, а Интернет полностью изменил жизнь на планете. Я ведь, живя в Азове и очень редко выезжая, могу с помощью Интернета решать все вопросы. Эта самообразующая среда - уже часть нашей культуры. Сейчас в Интернете уже можно получить любую информацию и любой может публиковать всё, что считает нужным. А на письмо из любой точки земного шара ответ можно получить за десять минут. Интернет не контролируется государством, как недавно заявил Президент, то есть пока он свободен. Естественно, чтобы изучить компьютер - надо потратить много времени. Но без этого сейчас любой специалист безнадёжно отстанет.

Сейчас, когда есть планшеты, которые можно подключать к компьютеру и рисовать на них, меняется вся технология создания художественных проектов.

 

- Но ведь на компьютере может рисовать любой человек.

- И кистью может рисовать любой, и дети это очень хорошо делают, но потом становятся взрослыми и меняют мечту на привычку. Важен только результат, а то, с помощью каких инструментов ты его достигнешь, вторично.

Если рассматривать художественный проект как путь от замысла (А) до его воплощения в материале (В), то, как любой путь, его можно пройти пешком, проехать на машине, пролететь на самолёте и т. д., меняется только одна составляющая - скорость. Поэтому любой проект с помощью компьютера выполняться будет быстрей, а в остальном всё будет так же.

Человек, не владеющий компьютерными технологиями, сейчас не интересен. Он не может уже соответствовать времени, в котором мы живём.

 

- Обычно художники очень высокого мнения о себе и низкого об окружающих. А как у Вас с самооценкой?

- Нормально, хотя считаю, что скромность - это самый короткий путь в неизвестность.  Это качество успешно воспитывали советские правители, им нужно было послушное быдло.

Я, конечно, горжусь тем, что делаю, но гордыни у меня нет. Каждый человек - это маленькая песчинка во Вселенной. Самомнение всегда существует из-за невежества (незнания Мировой художественной культуры). У меня сейчас чувство, что моей личной заслуги в том, что я делаю, нет никакой, это мои родители водят моей рукой. Я просто проводник их идей, о которых они, может, и не догадывались. Ведь их, когда мне было 19, исключили из партии с формулировкой: "За то, что вырастили такого сына". У азовских коммунистов чутье на инакомыслие было собачьим. Руководил этой кампанией травли в лучших ленинских традициях первый секретарь Азовского горкома КПСС Подкопаев. Организована она была с размахом. Негодяев, которые помогали ему, в Азове было достаточно. В то время азовский мясокомбинат делал для них специальные продукты, тайком от народа, так что надо было их отрабатывать. На этом провинциальном  коммунистическом шабаше даже дети писали в школьных сочинениях: �Мы не хотим быть похожими на Владимира�. Это у них получилось. 

А что касается окружающих, то ведь мы - только часть окружения, и каково окружение, таковы и мы, это наука. У каждого есть свой пьедестал и не надо карабкаться на чужой. Раньше я часто писал автопортреты, потому что восхищался собой, я был подвижником, который обрёк себя своим выбором в советской действительности на непризнание, но который не сдавался и не шёл на компромиссы. А сейчас я собой не восхищаюсь, хотя профессионально мои произведения стоят на несколько порядков выше тех, что я делал тогда. Я был воспитан на греческой философии стоиков, которые восхищались подвижниками, а не художниками, которые пишут картины и продают.

 

- О родителях Вы рассказали, расскажите о своих корнях, как это модно сейчас говорить.

- Да конечно ведь Юнг определил, что у нас в подсознании присутствует весь тот опыт, который получили наши предки. Бабушка, которая жила с нами и воспитывала меня до 6 лет, была бывшей помещицей. Она, не смотря на запрет родителей, вышла замуж за своего управляющего, моего деда. Брак был счастливым, у них было 5 детей, в том числе и моя мать, которая появилась у них в таком возрасте, что этого стеснялись.

После революции её брат (мой дядя) Сергей работал в ближайшем окружении Зиновьева, которого в семье называли просто Гришей. Во время голода Сергей фактически спас семью, поэтому мы имеем возможность сейчас беседовать. После он учился в Институте Красной Профессуры, где в соавторстве с Берией издал книжку. В 37 году его, естественно, расстреляли, он был в то время профессором Ростовского университета (ему подавали машину, мало кому подавали машину до войны), жену его отправили в лагерь на 25 лет, а сын погиб на войне. Сейчас мы подняли документы, узнали, что на следствии он вёл себя достойно и никого не оговорил.

По отцовской линии, мой прадед торговал с Англией зерном, это было семейное предприятие. Когда пришли большевики, всю семью без суда и следствия уничтожили в Чека.  Дед был в отъезде, это его спасло, естественно, он не вернулся, остался один и старался жить тихо, потому и прожил до 96 лет. Бабушка была простой женщиной, она умерла вскоре после рождения отца и о ней я ничего не знаю.

 

 

- А что самое главное в обучении живописи?

- Конечно, посещение музеев. В России большую часть национальных собраний живописи собрали Третьяков и семья Щукиных, которые даже были в родственных отношениях. Я, как художник, вырос из картин, собранных великим меценатом Сергеем Щукиным. Он покупал Матисса и Пикассо, когда их и во Франции не сильно покупали. Родители меня баловали, и я мог бродить месяцами по музеям и выставкам и изучать картины, которые живут своей жизнью как живые существа, или путешествовать. Самое яркое из путешествий - по золотому кольцу России. Когда кончались деньги, я просто посылал телеграмму с текстом, сколько мне надо и куда прислать. Только один раз деньги пришлось ждать три дня, я жил в Петербурге у бывших блокадников, есть мне было нечего, но эти люди догадались и подкармливали меня. Поразило меня то, что когда я получил деньги и накупил много продуктов, они оскорбились. Везло мне в жизни на хороших людей.  Они были родителями художника Льва Сергеева, которого посадили за то, что он продавал свои произведения за валюту и за то, что на суде он затеял диспут: почему в Америке продавать картины можно, а в СССР нельзя. Дали ему 8 лет, на свободу он уже не вышел.

Но картины наши жили в другом пространстве. Ведь картина после её создания начинает свою отдельную жизнь. Я помню, какие ощущения я испытал, когда московская галерея �Марс� продала  первую мою картину, и она отправилась в США. Я представил весь процесс, как в Азове я натянул на подрамник  холст, как я написал эту картину, отвез в Москву, отдал в Галерею, как её купил какой то американец, и она полетела по миру (я почему-то представил самолёт, а не корабль) и начала свою самостоятельную жизнь на другом континенте, уже не связанную со мной, и сейчас она висит где-то в Америке, то есть живёт. Тогда у меня не было визиток американских покупателей и это мне казалось чудом.

В своей жизни я испытывал такие ощущения только дважды, один раз до этого, когда первый раз увидел картину Ван Гога. Меня больше всего поразило ощущение, что за сто лет до этого великий голландец находился на таком же расстоянии от картины, как и я. И второй раз после этого, когда я в Азове создал свою галерею "Юла", приехал на Международную художественную ярмарку, и моя галерея опередила в рейтинге галерею �Марс�, где впервые была продана моя картина.

 

- Вы участвовали в создании учебника Ольги Андреевой "Мировая художественная культура", который сразу попал на первые позиции хит-парадов учебников в стране, расскажите об этом поподробней.

- "Культура - это инструмент по выводу человека из животного состояния", - как сказал философ в XX веке. Есть большой прекрасный мир, но надо проделать большую внутреннюю работу, чтобы подойти к нему. Ведь в мире так много красоты, которую надо просто уметь увидеть.

У нас в стране с культурой такое положение, что даже премьер-министр Фрадков говорит на заседании кабинета: "Что толку, если ВВП удвоится, а культуры нет".

Учебник был проектом галереи "Юла", где Ольга Андреева работает искусствоведом. Мы были убеждены, что  надо что-то делать, и что культуру в нашей стране нельзя изучать без ХХ века. Ну сколько ж можно жить в культуре "совка", и загонять туда детей. С возрастом начинаешь понимать, что самое главное в нашей жизни - это образование. Ведь человек ничего не может сам, его всему надо учить. Только единицы учатся сами по книгам, которые они выбирают.

Это был не первый учебник, которому галерея дала путёвку в жизнь. В 1997 году Международная федерация художников ЮНЕСКО в рамках программы ЮНЕСКО "К культуре мира" издала учебник Ольги Андреевой "Культура ХХ век". Уже в то время концепция галереи "Юла" состояла в том, что любая культурная акция должна иметь и образовательный контекст. А в 2002 году галереей �Юла� были изданы  4 электронных  учебника (культура древнего мира, культура Европы, русская культура, культура ХХ века)  и программа по мировой художественной культуре. В 2004 году издательство �ДИОЛ� издало электронный учебник "Мировая художественная культура", в котором Ольга Андреева объединила 4 своих переработанных учебника и программу.

  

                                              

 

А в настоящее время напечатан единственный учебник в стране по мировой художественной культуре, где есть раздел "Культура ХХ века". А ведь мы живем уже в XXI веке, поэтому попадание учебника в лидеры хит-парадов в стране было прогнозируемым до издания.

В СССР художественное образование строилось на марксизме-ленинизме и передвижниках. И если талантливый ребёнок попадает к "совковому" педагогу - ему конец, ведь ребёнок автоматически верит учителю, и если тот внутри ребёнка создаст неверные механизмы восприятия, понимания, то ребёнку невозможно будет ориентироваться в XXI веке.

Если учитель ругает Кандинского - великого русского художника, который умер 60 лет назад и оказал колоссальное влияние на всю мировую культуру, его произведения висят в лучших музеях мира на лучших местах  и стоят миллионы, то он калечит ребёнка, то есть совершает преступление, уничтожая то светлое, что ребёнок мог получить у великого художника, и поселяя в сердце ребёнка нетерпимость провинциального педагога вместо гармонии.

Великий Дирак говорил: �Перед человеком лежит бесконечный горизонт, и если его сужать, то он будет становиться всё меньше и меньше, и когда станет величиной бесконечно малой, тогда человек говорит - это моя точка зрения�.

А Солженицын сказал в Нобелевской лекции: �Мы отмахиваемся ото всех чужих шкал как от безумия, от заблуждения, - и весь мир уверенно судим по своей домашней шкале�.

Хотя и учителя винить нельзя. Наша страна давно живёт в состоянии культурной катастрофы. Средний возраст учителей в стране 53 года, а после университета учитель получает чуть больше тысячи. Какая уж тут культура, если человек выживает, а не живёт. А ведь профессия учителя - самая творческая из массовых и самая массовая из творческих.

Но сейчас, когда наша страна подписала Болонское соглашение, может быть что-нибудь и изменится в XXI веке. Как сказал Солженицын: �ХХ век Россия проиграла�.

 

- Что из мировой художественной культуры вам более близко?

- На меня оказали большое влияние американская литература ХХ века (пятёрка великих), французская живопись и поэзия XIX - XX века, музыка Малера и польское кино. Любовь ко всем этим культурным пластам я пронёс через всю жизнь. "Цветы зла" Шарля Бодлера и сегодня моя настольная книга.

 

                             Болтливый род людской, двухдневными делами

                             Кичащийся. Борец, осиленный в борьбе,

                             Бросающий Творцу сквозь преисподни пламя:

                            - Мой равный! Мой господь! Проклятие тебе! -

 

- Получается, что ничто отечественное не произвело на вас впечатления?

- Самое большое влияние на меня оказала отечественная жизнь. Когда мне было 17 лет, я год прожил в общежитии в одной комнате со студентом, который был на той площади в Новочеркасске, когда советские снайперы отстреливали как на охоте советских рабочих и их детей, и убитые дети падали с деревьев, кровь текла ручьями. Это произвело на меня одно из самых сильных впечатлений в жизни и избавило от иллюзий. Советскую культуру я всерьёз не воспринимал никогда. Исключения, как в математике, лишь подтверждали правило. Весь культурный пласт у нас в стране, который я любил, уничтожался уродами, которые были у власти.

Среди моих знакомых людей, которым нравился СССР, не было и нет.

Я не могу понять, почему Андропова считали умным генсеком, если он верил в социализм на старости лет, имея доступ ко всей информации в стране, а мы - пацаны 15 лет из механического техникума - за 40 лет до этого не верили и знали, что страной правят дебилы. Брэнд России во всём мире и сейчас - это гениальные злодеи Ленин и Сталин, кстати, люди не русские.

 

Продолжение интервью: часть 2, если Вы не устали.