Новая страница 1




История появления первого интервью. Первый раз я увидел Владимира Дэ в Азове на чемпионате мира по шахматам среди женщин и запомнил этот стоп-кадр навсегда. Жигули цвета рубин стояли у центрального входа в городской Дворец культуры, и изящный мужчина в джинсовом костюме песочного цвета выгружал абстрактные работы. Картины сверкали на солнце, надо сказать, зрелище для Азова тех лет впечатляющее, красивое и немного сюрреалистическое. И картины, и то, как выглядел художник - это было из какой-то другой жизни, и первое впечатление меня не обмануло. Всего через 5 лет в Нью-Йорке на встрече с Иосифом Бродским я услышал такой оригинальный отзыв Нобелевского лауреата о гравюрах Владимира Дэ: ŤНа деревянной плоскости российской действительности написано античное пространствоť. А тогда в 1990 году он только начинал свой путь на художественный олимп. После того, как я увидел стоп-кадр "Дэ", я захотел взять интервью у художника - тогда ещё Дмитриева, но получил отказ. Художник сослался на то, что это бессмысленно, в Азове его произведения вряд ли вызовут понимание у провинциалов, а в Москве единственную в Азове газету "Красное Приазовье" не читают. Но прошло немного времени, и он согласился. А "Приазовье" стало популярной газетой в пресс-центрах Международных художественных ярмарок ART-MIF. Публикаций о художнике к тому времени в газете было очень много, и их уровень оценивался очень высоко. И сейчас, когда он превратился в художника с королевскими замашками, мне нравится быть первым журналистом, который взял интервью у будущего азовского мэтра. Из воспоминаний Юрия Кислова *1990* Но победили мы... Художник Владимир Дмитриев был конюхом - возчиком, тренером по плаванию, преподавателем электротехники, рабочим аттракционов, матросом на лодочной станции, пожарным... Он имеет два высших образования, в том числе худграфовский диплом. Начал как художник в двадцать лет, и почти сразу очутился в нетрадиционном, левом крыле отечественной живописи. Это в числе тех, чьи выставки сгребали бульдозером, и тех, кого вышвыривали, если не в места столь отдаленные, лежащие к северу, то в эмиграцию, за границу. В шестьдесят шестом году Владимир подружился с ленинградским художником Львом Сергеевым, которого вскоре осудили на восемь лет за то, что он посмел продавать свои собственные работы иностранцам. В шестьдесят восьмом Дмитриев участвует в выставке московских самодеятельных художников и, наговорив дерзостей маститому академику Кацману, покидает ее, даже не прихватив с собой полагающегося ему за второе место приза. В декабре 1984 года сгорает его мастерская, а в ней большая часть картин. Художник продолжает работать. В 1989 году он продает свои первые полотна. Его картины можно увидеть в частных коллекциях США и Финляндии, других стран. Остается добавить, что Владимир Дмитриев азовчанин, и, кажется, не собирается отсюда уезжать. Мы сидим у него в мастерской. Я пью кофе в одиночестве, так как Владимир напрочь отказался, и мы беседуем. О том, о сем. Позже я попытался систематизировать наш разговор. Оказалось, в основном об одном... - В той или иной степени мы постоянно касаемся этой темы... Что же это за напасть такая - быть художником? Какими качествами должен обладать художник? - Талантом, работоспособностью, - ведь творческий процесс, по сути, бесконечен. В этом трагедия художника - он хочет создать то, что создать невозможно. Художнику необходима материальная база. Я не разделяю заблуждения, что достаточно одного таланта. Человек может деградировать, талант может остаться невостребованным. А наше общество - не лучшее место для талантливого человека. Слишком многие талантливые художники, из тех, кого я знал, попадали в психбольницы, тюрьмы, эмигрировали, наконец, спивались. Их перемолола Система.. Я бывал в мастерской Олега Целкова (это была обыкновенная двухкомнатная квартира на окраине Москвы, где он и жил), Вот он, эмигрировав, добился многого. Его работы - в известных мировых коллекциях. Но его друг Евгений Евтушенко, всегда прикрывал его. Это очень грустная тема, мне сразу же вспоминаются стихи Гейне: - Мы победили, но лежат кругом моих товарищей трупы. - Лежат кругом моих товарищей трупы, но победили мы... *- А все-таки, с точки зрения 1990 года, - может ли художник существовать и творить вне политики?* - Художник должен быть не только вне политики, но и вне жизни, как бы наблюдая ее со стороны... Такая политизированная организация, как Союз художников, в свое время уничтожила все, что можно назвать искусством, попутно ухитрившись ограбить народ. С введением рыночных отношений мы не будем задавать друг другу таких вопросов. И художники будут творить вне политики. *- А что такое - роль художника в провинции? Именно сейчас.* - Я застал время, когда любой рабочий, вкладывающий в свое дело душу, назывался мастером и гордился этим. Какая разница, где он творил - в провинции, или в столичном граде? Другое дело, что провинция обнажает суть человека, здесь можно сосредоточиться на работе, отсутствует, как правило, постороннее влияние и появляется самобытность, свежесть ощущений... Вся великая русская литература была создана в провинции. А Фолкнер - мой любимый писатель - прожил всю жизнь в американском провинциальном городке... - Давай не будем обольщаться... Как ты думаешь, если ты выставишься в Азове, на такую выставку ринутся толпы азовчан и гостей города или нет? Мне кажется, нетрадиционная живопись никогда не воспринималась провинцией положительно... - Я вообще не видел толп на выставках современных художников, если это не хорошо организованная экскурсия. Думаю, любовь к живописи, как к традиционной, так и к авангардной, - это удел больших городов. Она предполагает систематическое посещение выставок, музеев. Это элементарно. Чтобы любить книги, их надо читать. Это относится и к музыке, и к живописи особенно. Трудно представить себе гурмана, получающего истинное удовольствие от созерцания картинок в книге о вкусной и здоровой пище... Так что я не обольщаюсь. Мое творчество в городе, в котором я живу и который люблю, может вызвать гамму самых разных чувств - от непонимания до резкого неприятия. Впрочем, у нас есть возможность в этом убедиться. Вскоре я собираюсь выставляться в Азове. Владимир, чтобы не отвлекаться в жизни на пустяки, в одночасье бросил пить и курить. Первое для нашего общения с ним не столь существенно, второе заставляет время от времени выскакивать на улицу из мастерской и курить одному, разглядывая дворик художника, камышовую крышу соседа и розы. Он прожил в Азове всю жизнь и не может находиться вне его более трех месяцев. Как это ни странно, у него нет ни одной работы, посвященной городу. Впрочем, южные краски и прозрачность нашего воздуха играют в его многих абстрактных полотнах. Так кровь города становится твоей кровью. *- Вернемся назад... С чего все это началось? Ты жил-жил, и вдруг решил, что ты - художник?* - Начну с того, что я вырос в относительно обеспеченной семье учителей. Родители очень хотели, чтобы я получил хорошее образование. Результат - три диплома (техникум и два института), и ни один из них мне практически не нужен. Я очень благодарен им, что рос без особого давления извне. Рисовать я начал случайно в 20 лет и почти сразу осознал несколько вещей. Во-первых, я понял, что это мое призвание. Во-вторых, что в советскую школу живописи я не вписываюсь никаким боком. Первый же художник, с которым я столкнулся, многое мне здесь объяснил. И я начал работать путем проб и ошибок. Думаю, как художник, я осознал себя пару лет назад, хотя период ученичества, на мой взгляд, бесконечен, с его прекращением прекращается творчество... У меня вообще отношение к любому творчеству по-детски восторженное. Я считаю чудо и творчество синонимами. Термин Ťсамодеятельный художникť очень условный. Раньше под этим подразумевалось специальное образование, если говорить о профессионализме, сейчас это потеряло весь смысл. Жил в Азове И. Н. Павенский, он начал заниматься живописью в 64 года. Кто он? Какая разница,,. Мне очень нравятся его полотна. Или Леонид Пурыгин - один из самых высокооплачиваемых художников страны - которого считали в свое время профнепригодным. Кстати, во многом повинна система нашего художественного образования, она очень убога... *- Но как сделать, чтобы искусство все-таки стало неотъемлемой частью нашей жизни?* - Работать. Сейчас в Азове построен выставочный зал с прозрачным потолком. Я уверен, что это исключительный случай, когда в таком провинциальном городе построили такой прекрасный зал. Он называется ŤМеценатť. И это глубоко символично! Художникам всегда необходима поддержка, общение с себе подобными, возможность реализоваться, наконец... Деятельность ŤМеценатаť - весомый вклад, большой шаг в будущее, когда в нашей стране появятся места, где можно будет повесить полотна, у людей будет потребность их приобретать, созерцать, имея на искусство свою точку зрения. Любимые писатели и поэты Дмитриева - Солженицын, Войнович, Фолкнер, Бодлер, Гумилев. Любит слушать Шнитке, Артемова, битлов. Он рассудителен и ироничен. На одной из его ранних работ - полуприколоченный к кресту Христос в, может быть, жуткую для себя минуту прозрения перед смертью. А рядом два всезнающих фарисея. Они-то знают ценности этого мира... Ан, ошиблись! Христос стал бессмертен. Может быть, немножко и оттого, что его лик освещал нам путь к собственному храму на полотнах художников самых разных эпох и школ? По-моему, Владимир Дмитриев знает об этом лучше, чем многие из нас, уж очень похожа эта картина на автопортрет. *- Мы тут столько наговорили, что нас элементарно могут обвинить в нескромности...* - О какой скромности можно вообще вести речь, если говорит и творит человек, считающий себя творцом, то есть, пытающийся соревноваться с господом Богом? Юрий Кислов